ДЖОН БОЛТОН, бывший постоянный представитель США при ООН: Ну, в ООН состоят 192 члена, так что практически все остальные. И я думаю, это показывает, чем на самом деле является моральный паритет. Кто-то вроде Ахмадинежада, отрицающего холокост, и возглавляющего правительство, которое нарушает многочисленные резолюции Совета Безопасности ООН, может приехать в ООН и получить не только уважительный, но и теплый прием со стороны стран-участниц договора о ядерном нераспространении. Это говорит нам не об Ахманидежаде, а о том, как работает ООН.
Если подумать о том небольшом проценте людей, которые вышли, то это, по сути, говорит о балансе сил, я думаю, в его поддержку. Идея всей этой встречи была в том, чтобы поговорить о договоре и о том, надо ли его пересмотреть или улучшить. И похоже, что они намерены принять его (Ахмадинежада).
ДЖОН БОЛТОН: Да, это так. Потому что в системе ООН все равны. Это то, что на самом деле называется «суверенное равенство». И из-за морального равенства вы не хотите никого выделять, за небольшим исключением: США и Израиль. Это то, как работает система, то, почему Иран был только что выбран в Комиссию по положению женщин. Абсолютно невероятный результат в реальном мире, но абсолютно нормальный, в порядке вещей, для системы ООН.
Президент Ахмадинежад – единственный глава государства, который присутствовал на этой встрече, касающейся договора о ядерном нераспространении?
ДЖОН БОЛТОН: Верно. И очень необычно, могу сказать. Я думаю, это показывает, что он хотел приложить особые усилия к тому, чтобы отвлечь внимание от Ирана, сфокусировавшись на ядерных возможностях Израиля и предполагаемых настроениях США. Вы знаете, большинство из нас в США, когда мы слышим речи Ахмадинежада, мы думаем, что этот парень никого не переубедит, но я сказал бы, что в итоге эта речь была более убедительной, чем мы обычно ждем от него. И я думаю, он заработал кое-какую поддержку сегодня.
Но в то время как Китай и Россия оставались в зале, они сидели там, было ли в здании какое-нибудь другое помещение, где в это время могли проходить переговоры, вводить ли санкции против Ирана? И я пытаюсь понять, какой сигнал они посылают, демонстрируя стремление оставаться там?
ДЖОН БОЛТОН: Иран точно знает содержание текста текущего проекта резолюции по санкциям, потому что русские и китайцы сообщают ему об этом каждый день. Я думаю, что при этом интересно и то, как уверенно выглядел Ахмадинежад во время сегодняшнего чтения. Он знает, что санкции уже значительно смягчили, знает, что итоговый вариант не окажет такого уж давления на Иран, он довольно хорошо чувствует себя сегодня, я думаю.
Зачем он приехал? Я имею в виду, если Китай и Россия уже на его стороне. Зачем он приехал?
ДЖОН БОЛТОН: Думаю, он хотел заручиться поддержкой и других стран. Думаю, он мог бы сказать: «Смотрите, я показываю, как это важно для меня». Я не сомневаюсь, что здесь замешана и внутренняя политика Ирана. К тому же это неплохой этап, чтобы продолжить, выступив с этой высокой трибуны там, на Генеральной ассамблее ООН. Так что, подводя итог, я думаю, Ахмадинежад видел в этом плюс, как для себя, так и для своей политики.
Теперь я хотела бы сказать, что Вы, вероятно, знаете и другую администрацию, и я не пытаюсь вцепиться в Вас, так что сделайте шаг и признайтесь мне: какова наша текущая стратегия в отношении Ирана?
ДЖОН БОЛТОН: У нас нет стратегии в отношении Ирана. Это было очень...
Если бы я спросила президента, если бы президент был здесь, что бы он ответил на вопрос о нашей стратегии?
ДЖОН БОЛТОН: Он бы сказал, что мы выстраиваем международный консенсус, чтобы изолировать Иран. Это весьма любопытно, Иран уже отправляли в изоляцию 4 отдельными резолюциями Совбеза ООН, 3 раундами санкций.
Они не сработали?
ДЖОН БОЛТОН: Изоляция их не так сильно волнует. Посмотрим, какая страна более изолирована и более экономически истощена: Северная Корея или Иран? У кого уже есть ядерное вооружение? У Северной Кореи. Это не сработало с Северной Кореей, не сработало с Ираном, не будет работать. Вы можете обзавестись всей международной солидарностью, но Иран - на финишной прямой к ядерному оружию, которое он пытался получить на протяжении 20 лет. Вот почему я думаю, что реальная политика администрации Обамы заключается в том, чтобы принять Иран с ядерным оружием и надеяться, что его можно будет ограничивать и сдерживать.
Госсекретарь Клинтон произнесла сильные слова, она настроена воинственно, но у нее руки связаны или она думает, что санкции сработают?
ДЖОН БОЛТОН: Если позволите сказать, воинственная риторика – прикрытие бездействия. Жесткие слова не должны ни у кого вызывать чувство комфорта, потому что слова не действуют на Ахмадинежада. Единственное, что повлияет на него – это сдерживание иранской программы ядерного вооружения. И слова в этом деле бесполезны.
Предполагаю, я была бы настроена более оптимистично, если бы видела, что мы немного продвинулись в правильном направлении. Думаю, нереально ждать участия от России и Китая, но без России и Китая, знаете, концепция почти абсурдна.
ДЖОН БОЛТОН: И Иран это понимает. Вот почему госсекретарь Клинтон заявила сегодня: «У нас были сложности с введением санкций, нам нужно автоматическое наказание при нарушении ДНЯО».
Но с таким количеством жульничества и утечки информации это не имеет значения!
ДЖОН БОЛТОН: Автоматически – с чьей стороны? За всю мировую историю многосторонних организаций не было ничего автоматического. Так что, когда она говорит что-то, что должно показать ее жесткую позицию – это показывает её искусность не в политике, а в риторике
Я бы не хотела видеть, как Иран становится государством с ядерным вооружением.
ДЖОН БОЛТОН: Тем не менее это произойдет и довольно скоро.
Но лучше, если не при мне. Как бы там ни было, господин посол, спасибо Вам, сэр.
ДЖОН БОЛТОН: Спасибо Вам.
Дата выхода в эфир 03 мая 2010 года.
