СНВ и санкции против Ирана - единственное достижение внешней политики Обамы, считают обозреватели. При этом, по их мнению, Вашингтон всё больше заигрывает с Москвой, не получая ничего взамен.
БАРАК ОБАМА, Президент США: Когда я вступил в должность, отношения между Россией и США достигли, возможно, низшей точки со времён холодной войны. Так или иначе, мы сделали значительный шаг вперёд и добились конкретных результатов. Мнения наших стран по-прежнему расходятся по ряду вопросов, таких как Грузия, и наши разногласия мы обсуждаем открыто. Но двигаясь вперёд там, где наши позиции совпадают, мы произвели успешную перезагрузку отношений, которая положительно скажется как на региональной, так и на глобальной безопасности.
Сегодня Барак Обама по-приятельски принял Дмитрия Медведева, они даже проехались на лимузине до заведения под названием Ray’s Hell Burger. Насколько нам известно, там они вместе съели порцию картошки фри. По заявлениям Белого дома, отношения изменились кардинальным образом. Русские хотят во Всемирную торговую организацию. Президент пообещал им в этом помочь. А какая от этого польза для США? Мы снова в студии. Чарльз?
ЧАРЛЬЗ КРАУТХАММЕР, обозреватель: Что ж, это действительно вопрос. Президент говорит о новых радужных отношениях, при этом пренебрежительно упоминая о том, на каком низком уровне они были, когда он только вступил в должность. Как будто у Джорджа Буша была врождённая антипатия к русским или он всегда подымался не с той ноги.
Причиной охлаждения наших отношений в последние годы президентства Буша было нападение России на Грузию, нашего друга, нашего союзника. В нарушение международного права, в которое так верит Обама, Россия присоединила, фактически аннексировала части этой маленькой страны. Итак, отношения были холодными, потому что мы хотели, чтобы русские за это заплатили. Мы не собирались посылать солдат, но мы заморозили отношения и лишили их некоторых преимуществ.
Обама никого не хочет заставлять платить по счетам. Вы слышали, что в своем маленьком послании, он сказал: «Ну да, по Грузии наши мнения расходятся», как будто это какая-то мелочь, которую можно отбросить и говорить о другом. Что же он делает? Он сдает русским Восточную Европу, отказываясь от размещения ПРО, - опять бесплатно, даром. Русским, конечно же, нравятся такие отношения, когда только берёшь и ничего не отдаёшь взамен. Обама же почему-то считает, что для США это большой шаг вперёд.
Да. Вопрос, я думаю, в том, насколько далеко всё это зашло для США?
А. Б. СТОДДАРД, Thehill.com: Ну, я понимаю, почему согласие с Россией по санкциям против Ирана и договор об СНВ считаются достаточно значимыми достижениями во внешней политике, чтобы раструбить о них как о главных внешнеполитических достижениях президента за прошедшие семнадцать месяцев. Посмотрите на отношения с нашими основными союзниками: состояние отношений с Британией, Мексикой и даже Турцией. Обратите внимание на то напряжение в отношениях с Китаем и состояние американо-израильских связей. На самом деле у него происходит не так много хорошего.
Вот у него есть встреча «двадцатки», достаточно изолированная, на которой европейские страны, напуганные долговым кризисом в Греции, обсуждают многочисленные сокращения. Он же, напротив, старается их переубедить и побудить их создать новые стимулы. Если бы он не договорился с Россией по Ирану или СНВ, то мы бы его критиковали и за это. А так он получает большой кредит доверия, потому что на данный момент это достижение - действительно жемчужина его внешней политики.
Стив?
СТИВ ХЕЙС, Weekly Standard: В его речи был один момент, когда он говорил об этих новых тёплых отношениях и в качестве доказательства привёз данные соцопроса россиян об их отношении к США, по сути, говоря: видите, это свидетельствует о том, что отношения значительно улучшились. Если прислушаться к тому, что говорит Чарльз (а я согласен с его оценкой), то и неудивительно! Мы всё время отдаём, отдаём и отдаём, а они – забирают, забирают и забирают. Неудивительно, что они к нам лучше относятся! Наверное, считают нас очень щедрыми.
Но думаю, не слишком умно было ему судить о наших международных отношениях по соцопросу в другой стране. Потому что, если взглянуть, скажем, на Египет, – там снижение (с 27 до 17), в Индии – снижение, в Мексике – снижение. Так что, если рассуждать о его отношениях с другими странами, не всё так радужно.
Вот ещё одно его короткое заявление, которое кое-кого зацепило. Он говорил о российских студентах, приехавших в США – он привёл их в Белый дом. Послушаем.
БАРАК ОБАМА: Они представляют надежду на будущее, в котором наши страны будут вместе. Об этом же мечтало другое поколение американцев и россиян: поколение людей, ставших союзниками во Второй мировой войне, Великой Отечественной войне, в которой российский народ принёс колоссальную жертву.
Чарльз?
ЧАРЛЬЗ КРАУТХАММЕР: Когда я услышал выражение «Великая Отечественная война», я был потрясён. То есть тон этих отношений (если вы смотрели ту пресс-конференцию Обамы) был таким, будто США выступают в роли просителя, будто русские – это сверхдержава. Выражение «Великая Отечественная война» придумал Сталин: так он стал называть Вторую мировую войну, после того как его предал Гитлер, с которым русские заключили пакт о переделе Европы между Советским Союзом и нацистской Германией. Это всё равно что постоянно называть лидера Ирана «высшим руководителем» или называть Иран «Исламской республикой». Обама пытается заискивать. И нужно задать вопрос: зачем?
На этом наше обсуждение подошло к концу.
Дата выхода в эфир 24 июня 2010 года.
