Медведев: Россия не будет просить отмены санкций
Дмитрий Медведев, отвечая на вопрос журналиста Time об антироссийских санкциях, процитировал фразу из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Никогда ничего не просите, сами предложат и сами все дадут». При этом российский премьер выразил уверенность, что страны Запада в конце концов заявят о своем желании покончить с ограничительными мерами против Москвы.
«Если это не подготовка к холодной войне, то тогда к чему?»
13 февраля премьер-министр России Дмитрий Медведев на полях Мюнхенской конференции по безопасности – ежегодном собрании военных и политических руководителей со всего мира – дал интервью Time. Во время беседы обсуждалась роль России в сирийском конфликте, ее напряженные отношения с Западом, а также ряд других проблем.
Это интервью прошло на следующий день, после того как высокопоставленные дипломаты из России, США и 15 других стран при посредничестве ООН достигли в Мюнхене соглашения, нацеленного на прекращение вооруженного противостояния в Сирии. В своем интервью изданию Time Медведев оставил лишь малую надежду на то, что мирное соглашение будет действительно реализовано.
Ниже следуют выдержки из этой беседы.
Спасибо большое, что согласились дать интервью журналу Time, и спасибо за ваше выступление сегодня, оно было интересное, яркое. Вы сделали очень яркое и интересное заявление о новой холодной войне, которое вызвало здесь дискуссию. Но я хотел бы начать с другого вопроса, скажем, более новостного и актуального, относительно Сирии. Вчера Президент Асад в интервью заявил: возвращение всей территории Сирии под наш контроль – это наша конечная цель. Хотел спросить, готова Россия его поддерживать в этой цели, в том числе военными средствами?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ, премьер-министр России: У России нет планов такого бесконечного присутствия в Сирии. Мы выполняем там совершенно ограниченную, конкретную задачу, основанную на защите национальных интересов, и по просьбе президента Асада. Поэтому не он будет определять масштабы присутствия российской армии, российских вооруженных сил там, а российские власти, верховный главнокомандующий и все, кто вовлечен в этот процесс. Это первое.
Второе. Конечно, мы бы хотели, чтобы Сирия сохранилась в прежних границах как единое государство. И мне кажется, что это понимают все: и в России, и в Европе, и в Соединенных Штатах Америки. Никому из нас не нужна новая Ливия, которая распалась на несколько частей, или просто хаос, когда во главе тех или иных территорий находятся полевые командиры, проще говоря – бандиты, какой бы религиозной риторикой они ни прикрывались.
Поэтому мы будем продолжать контакты с нашими партнерами по этому процессу. Сколь бы трудным ни был этот диалог, он продолжался и в Мюнхене и получил свое развитие. Это внушает какой-то осторожный оптимизм, что удастся договориться о будущем – о том, как будет проходить процесс урегулирования в Сирии, о межсирийском диалоге, его принципах, участниках и прекращении огня.
Последнее время идет активное наступление войск Асада с помощью российской авиации, которое в целом мешает переговорному процессу. Когда закончится это наступление?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, это моя позиция, все должно закончиться тогда, когда наступит мир. Если президент Асад при нашей помощи или при помощи американцев, европейцев сядет за стол с теми, с кем можно договариваться (а этот круг надо еще окончательно определить), и договорится о будущем политического устройства Сирии, о процессе демократических преобразований, наверное, о собственной роли и месте в этом процессе, потому что иное было бы странным, – в этот момент все и должно завершаться.
Хотя, конечно, мы не являемся безразличными наблюдателями, мы, наоборот, вовлечены в войсковую операцию, именно исходя из национальных интересов. В чем они? В том, чтобы экстремисты, террористы не проникали с территории Сирии на территорию Российской Федерации, это вещь очевидная. Но когда там количество боевиков, имеющих происхождение из России и стран Центральной Азии, исчисляется тысячами, – это реальная угроза для нас. Именно поэтому мы и приняли такое решение.
Эту логику и этот аргумент я часто слышу, но не совсем понимаю, как бомбардировка останавливает приход террористов в Россию? Потому что не было случаев террористических атак ИГИЛ* в России. В сентябре авиаудары начались, месяцем позже была атака – над Синаем самолет упал.
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Я сейчас постараюсь объяснить. Вы можете вообще отличить игиловца или даишевца от участников «Джейш аль-Ислам»* или «Джабхат ан-Нусра»*? Вы можете их отличить внешне? По идеологии? Да они сами друг друга не отличают. Я только что говорил на эту тему со своим коллегой – французским премьер-министром Вальсом. Они все бандиты и террористы. Это первое.
Второе. Степень их религиозных различий очень и очень условная, они кочуют друг от друга по разным причинам: где-то больше денег заплатили, кто-то с кем-то разругался. Поэтому нам очень сложно отличать очень умеренных от не совсем умеренных, хороших от плохих. Да, есть идеологическая оппозиция Асаду, с этими людьми надо договариваться, они представляют часть элиты Сирии, они представляют другую часть религиозного спектра, ту же самую суннитскую часть. Но те, кто бегает с автоматами, – это точно люди, которые совершенно другим образом зарабатывают себе на жизнь и имеют другие планы.
Поэтому когда мне говорят, что там ИГИЛ, а там не ИГИЛ... Мы прекрасно помним, как происходила трансформация талибов в «Аль-Каиду»*, «Аль-Каиды» в другие образования, потом все это – в «Исламское государство». Эти люди таким образом живут.
И еще. Вы задали вопрос, касающийся холодной войны. Знаете, наверное, это конструкции, которые где-то в воздухе витают. Я нигде не говорил о том, что началась новая холодная война, но я говорил о том, что решения НАТО подталкивают к возникновению новой холодной войны. Я это говорил и готов это еще раз подтвердить. Потому что до меня выступал мой бывший коллега господин Столтенберг, который сейчас является генсеком НАТО, но ведь он о чем говорил? Он говорил: Россию нужно ограничивать, контингенты увеличивать, защищаться по всем границам, по всем рубежам. Но если это не подготовка к холодной войне, то тогда к чему? Вот такова реальность.
Да, но когда вы говорите или представляете себе эту возможную новую холодную войну, какие сценарии вас больше всего беспокоят? Какие пункты конфронтации между Россией и НАТО вас больше всего беспокоят? Это Прибалтика? Это Турция?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Мы бы вообще не хотели никакой конфронтации! Она нам не нужна. Ни в Прибалтике, ни в Турции, ни где бы то ни было. Нам нужно развиваться. У нас, вы знаете, немало проблем в экономике, нам туда нужно направлять силы и деньги, хотя, конечно, нам важно иметь сильную армию, флот. Поэтому нам никакая конфронтация нигде не нужна.
Но cТурцией гораздо сложнее. Турция подставила не себя, она подставила весь Североатлантический альянс. И это очень безответственно.
Скажу прямо: если бы что-то подобное произошло, например, в советские времена, скорее всего, начался бы серьезный конфликт – если, не дай бог, не какая-то серьезная война, то точно был бы нанесен ответный удар и так далее. Это просто сейчас решения были приняты другие.
Курс России в этом смысле абсолютно миролюбивый, и, несмотря на то что это была явная провокация, когда самолет, даже если и залетел на несколько секунд, был сбит в пространстве Сирии, Россия на это никак не ответила в военном смысле.
И в этом плане очень многое зависит от решимости руководства Североатлантического альянса повлиять на наиболее озабоченных членов НАТО, которые провоцируют конфликт с другими странами. Это в конце концов вопрос дисциплины в альянсе. Мы прекрасно понимаем, чем такое заканчивается.
И также вы упомянули (или предупредили некоторых членов НАТО) несколько дней назад в интервью немецкой газете о перманентной войне, если те или иные иностранные противники Асада начнут наземную операцию. Эта идея перманентной войны – Россия готова участвовать в этом? Или есть все-таки пункт, когда Россия скажет себе: нет, здесь температура слишком высокая, эскалация уже зашла слишком далеко и мы отступаем?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Не нужна никакая перманентная война, и Россия ни в чем не хотела бы подобном участвовать. Я лишь сказал, что как только войсковая операция (а я все-таки был верховным главнокомандующим и принимал военные решения) спускается с неба на землю, на земле появляются солдаты, сначала в виде спецназа, потом в виде каких-то отдельных войсковых формирований, это все затягивается. Давайте вспомним, что происходило в Афганистане с американскими военными формированиями. До сих пор не уйти. Поэтому, как только конфликт переходит в стадию сухопутной войсковой операции, он становится бесконечным, вот что опасно. Поэтому не надо этого делать, и даже пугать этим не надо. Вот я сегодня посмотрел, Джон Керри сказал: если Россия и Иран не будут способствовать примирению, то мы с арабскими друзьями (по-моему, это было интервью как раз арабскому какому-то каналу) осуществим сухопутную операцию. Вот это зря. Он своих партнеров, то есть нас, пугает этим, что ли? Он хочет, чтобы Соединенные Штаты Америки опять завязли, теперь уже в Сирии?
Вот на этой неделе буквально ООН выпустила расследование, и они обвиняют государство Асада в чудовищных преступлениях против человечества, в том числе в систематических убийствах
задержанных в тюрьмах в Сирии. Это ООН, не Human Rights Watch, не Amnesty International. Как Россия относится к тому, что у нее в Сирии практически такой союзник? Не ясно ли вам, почему западным странам из-за таких преступлений так тяжело вступать в какой-либо альянс с Асадом?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Надо внимательно изучить этот отчет и доказательства, которые там приведены, это первое. Второе: конечно, если там приведены твердые доказательства, они должны получить международную правовую оценку. Третье, по поводу союзников: союзники бывают разные. У нас никогда не было продвинутых отношений с Сирией. Они были прекрасные у Саудовской Аравии, Турции (они братья и постоянно об этом говорили), они были прекрасные с Францией, с некоторыми другими странами. Вот именно они помогали развитию государства, а потом в один миг изменили позицию. Сравните с ситуацией в Ливии. Кто был в числе наиболее близких друзей несчастного Муаммара Каддафи? Мы знаем кто. А потом вмиг ситуация изменилась. Поэтому вопрос сейчас не в том, кого мы называем союзником, а в ответственном поведении.
То есть если совсем просто сказать, Россия не оставляет своих в беде, в отличие от западных стран?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Нет, это не просто, вы мою фразу передергиваете… У нас нормальные, вполне приличные отношения были, но это не какие-то союзнические отношения. Если у нас есть договорные отношения, мы, конечно, свои договорные обязательства стараемся исполнять. Если нас кто-то просит помочь, мы и такие решения принимаем.
Кстати, об отношениях с западными партнерами. Вы много говорили в своей речи сегодня о санкциях, о том, насколько они вредят отношениям. Как, может быть, в неформальных разговорах ваши коллеги-европейцы отреагировали на этот призыв их отменить и что этому препятствует?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Знаете, у меня как-то так получилось, что по этим санкциям с кем бы я ни говорил, все почему-то опускают глаза долу, в пол, как будто они не имеют к этому отношения, и говорят: «Ну да, это там приняли. Мы-то, конечно, против. И вообще все это плохо, бизнесу мешает».
Но это не вполне честная позиция. Это консолидированное решение всех наших европейских друзей. Они все за это проголосовали. Никто не заблокировал, никто не высказался против. Значит, это консолидированная позиция. И не надо этого стесняться. Скажите честно, что мы хотели вас наказать.
Следующий вопрос в том – наказали ли. Наверное, где-то нам неприятные минуты доставили. Сильно? Не сильно. Развиваемся, живем, естественно, выживем. Политическую позицию изменили власти Российской Федерации? Не изменили. Имеют поддержку у населения Российской Федерации? Вы прекрасно знаете, имеют, и еще такую, которую здесь ни одна политическая сила не имеет, потому что никому не нравится, когда на твою страну давят.
Поэтому за эти санкции ответственность несет Европейский союз целиком и другие страны, которые его поддержали. Ну, естественно, Соединенные Штаты Америки, Канада – в общем все, кто под этим подписался. Мы это всё обсуждаем, но наша позиция проста, я ее многократно формулировал: мы ничего просить не будем.
Вы хорошо знаете нашу литературу. У Михаила Булгакова есть прекрасная фраза в книге «Мастер и Маргарита», когда Воланд говорит о том, что никогда ничего не просите, сами предложат и сами все дадут. Вот и мы никогда не будем просить отмены этих санкций. Сами придут и скажут: давайте наконец со всем этим покончим, потому что никому не лучше, всем только хуже.
Дата публикации 15 февраля 2016 года.
* Террористические организации, деятельность которых в России запрещена (прим. RT).
Фото: Reuters
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
