Le Monde: Берлинской стены давно нет, но «желание забаррикадироваться» снова в моде
Спустя почти 30 лет после падения Берлинской стены количество стен, воздвигающихся в мире, резко увеличилось, а Дональд Трамп — «президент первой мировой державы» — даже выбрал удлинение «стены Буша», которая разделяет США и Мексику, ключевой политической задачей своего президентства. В мире, в котором народы разрываются между растущей глобализацией с одной стороны и обострённым ощущением своей самобытности с другой, «желание забаррикадироваться всё чаще берёт верх», утверждает Le Monde.
Reuters
Несмотря на то что идея возведения стены или ограждения между двумя странами настолько же стара, как и такие понятия, как государство и граница, западный мир довольно быстро стал считать, что вместе с концом холодной войны и падением Берлинской стены в 1989 году исчезнет и разобщение народов. Однако, как пишет Le Monde, почти 30 лет спустя количество стен, воздвигающихся в мире, резко возросло, а Дональд Трамп — «президент первой мировой державы» — даже избрал увеличение длины «стены Буша», которая отделяет США от Мексику, ключевой политической задачей своего президентства.
«На сегодняшний день в мире насчитывается от 70 до 80 возведённых или запланированных к постройке стен, при этом длина уже существующих доходит до 40 тысяч километров», — утверждает канадский политолог Элизабет Валле.
Некоторые специалисты, среди которых и французский географ Мишель Фуше, оспаривают эти цифры. «Я с большим недоверием отношусь к этому ажиотажу вокруг стен. «Стена» — это политическая и медийная формулировка, и редко это бывает реальностью. В большинстве случаев это ограждения. Границы не закрыты, но за ними ведётся контроль», — отмечает Фуше.
Однако все специалисты по границам согласны с тем, что стены «снова в моде». Резкое увеличение количества стен после холодный войны в первую очередь обычно связывают с террористическим актом в США 11 сентября 2001 года и мерами безопасности в ответ на угрозы со стороны джихадистов и мигрантов. Но это, как пишет французское издание, верно лишь отчасти, поскольку такую тенденцию можно было наблюдать и до 11 сентября.
«После 1945 года, когда количество стен начало расти (на момент падения Берлинской стены их было около 15), этот феномен получил широкое распространение с приходом нового тысячелетия, — рассказывает Элизабет Валле. — Несмотря на то что число стен начало резко увеличиваться после 2003 года как реакция на события 11 сентября, эта тенденция начала формироваться ещё до 2001 года, и более глубокая её причина — это, скорее, глобализация».
Впрочем, как отмечает Le Monde, существует большое количество факторов, повлиявших на возведение стен с приходом нового тысячелетия. Некоторые стены — например между Израилем и Ливаном, Кувейтом и Ираком или в таких городах, как Белфаст или Багдад, — были сооружены после войн. Другие воплощают собой границы, которых официально не существует, например границы Марокко и Западной Сахары, Турции и Кипра, Индии и Кашмира. Самой известной из таких стен является та, которая построена Израилем на границе с Иерусалимом и Западным берегом реки Иордан. Существуют также и «антимигрантские стены», например между Индией и Бангладеш, США и Мексикой, Испанией и Марокко, в Сеуте и Мелилье.
С политической точки зрения строительство стены — это демонстрация силы, которая является признаком слабости. «Стена никогда не представляет собой решение на длительный срок, — считает политолог Александра Новоселофф. — Но иногда она может стать решением на короткий срок или создать иллюзию того, что политик что-то делает».
Стена всегда является свидетельством эпохи. Она может многое рассказать о том, кто её возвёл. В мире, в котором народы разрываются между растущей глобализацией с одной стороны и обострённым ощущением своей самобытности с другой, «желание забаррикадироваться всё чаще берёт верх», утверждает Le Monde.
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
