Foreign Policy: Китай добавил в свой арсенал новое оружие — туризм
В начале 2017 года Южная Корея решила разместить на своей территории американский противоракетный комплекс THAAD — для защиты от соседей с севера. Однако это решение пришлось не по нраву другому соседу, куда более крупному. Китай углядел в THAAD потенциальную угрозу своей безопасности и не стал медлить с ответной реакцией, пишет Foreign Policy.
Правда, помимо стандартных мер вроде ограничений для южнокорейского бизнеса и отмены выступлений популярных в Китае корейских поп-звёзд, реакция Китая коснулась и ещё одной сферы — туристической. Внезапно число китайцев, желающих провести отпуск в Южной Корее, сократилось на 40%, и это было весьма ощутимо для Сеула, поскольку раньше жители Поднебесной составляли порядка 50% от всех туристов. Как оказалось, китайские власти всего лишь пригрозили штрафами турагентствам, бронировавшим туры в Южную Корею.
Как отмечает издание, это был первый раз, когда Пекин использовал туризм с целью нанести удар по экономике другого государства. И то, что произошло с Южной Кореей, может вновь повториться уже в другом месте. Менее чем за 10 лет Китай сумел из страны, играющей незначительную роль на туристическом рынке, превратиться в крупнейшего игрока в Азиатско-Тихоокеанском регионе. При этом, будь то Япония, Таиланд или Сингапур, китайские туристы тратят там намного больше, чем их «коллеги» из других азиатских, а также западных стран.
Благодаря своей способности контролировать поток выезжающих за рубеж китайских граждан в рамках своей стратегии распространения «мягкой силы» Пекин может использовать туризм для оказания экономического давления. Китайские власти осознают это и начинают этим манипулировать. В прошлом году целью стала Южная Корея, в этом — крошечное островное государство Палау (за дипломатическое признание Тайваня), завтра это может быть Япония, Таиланд, Филиппины или кто-угодно, кто ввяжется в геополитическое противостояние с Пекином.
Откуда такой контроль над своими туристами? Как объясняет ресурс, главный рычаг китайских властей — туристические агентства, услугами которых пользуются более половины всех желающих отправиться в отпуск за границу. Как и многие другие компании в стране, турфирмы сильно зависимы от государства и, следовательно, должны ему подчиняться.
Самое главное, по мнению Foreign Policy, — что туристическому оружию Китая нет достойного ответа. С экономической точки зрения, китайским туристам нет замены. Во-первых, демократические страны не могут так же влиять на своих граждан, как Поднебесная, поэтому та же Южная Корея без непосредственного запрета, который бы означал прямое обострение отношений, не может заставить своих туристов не ездить в Китай.
Во-вторых, на самом деле, не так много иностранцев посещают Поднебесную с туристическими целями. Из-за целого ряда проблем, от дорогих и труднодоступных виз до недостатка необходимой инфраструктуры и загрязнения, число приезжающих в Китай туристов выросло всего на 30% с 2004-го по 2016 год. В то же время число китайцев, отправляющихся в путешествия за рубеж, выросло на 400%. Таким образом, иностранные туристы в целом играют очень незначительную роль в экономике Поднебесной, поэтому противникам не удастся задействовать эту сферу так же эффективно, как это делает Пекин.
Пока относительно успешно противостоять туристическому давлению Китая сумел лишь Тайвань, пытаясь привлечь граждан других развивающихся азиатских стран безвизом и недорогими перелётами. Однако, учитывая, что с ростом благосостояния населения число китайских туристов, выезжающих за границу, до сих пор активно растёт, растут и масштабы их глобального «охвата».
Единственные, кого пока не так сильно контролируют китайские власти, — туристы, предпочитающие путешествовать самостоятельно. Они всё ещё выезжают в «запретные» страны вроде Южной Кореи, но неясно, долго ли это продлится. Так же, как и неясно, станет ли туризм частым оружием в арсенале «мягкой силы» Пекина. Как бы то ни было, понятно, что даже такому приятному виду времяпрепровождения, как путешествия, не удалось спрятаться от растущей силы китайского правительства, резюмирует Foreign Policy.
