NYT: «неуёмные аппетиты» Китая разоряют российские леса
Необъятные российские леса от Алтайских гор до самых тихоокеанских берегов разоряет лесозаготовка, после которой остаётся лишь «истерзанная земля, утыканная гниющими пнями», пишет The New York Times. Многие россияне считают, что вина за это лежит лишь на одной стороне — Китае: с тех пор как Пекин начал ограничивать лесозаготовку в собственных естественных лесах, он стал закупать всё больше древесины в России, дабы «удовлетворить неуёмные аппетиты» своих строительных компаний и производителей мебели.
«В Сибири люди понимают, что без леса не выживут, — рассказывает в беседе с корреспондентом NYT эколог Евгений Симонов, который изучал влияние лесозаготовки на природу Дальнего Востока. — И они знают, что их лес у них сейчас крадут». Россия, впрочем, уже давно «умышленно стала сообщником» китайцев — она задёшево продаёт китайским компаниям права на лесозаготовку и, по словам критиков, закрывает глаза на вырубку леса сверх установленных законом объёмов, говорится в материале издания.
По данным газеты, огромный спрос на древесину в Китае наносит вред лесам и во многих других странах — от Перу до Папуа-Новой Гвинеи и от Мозамбика до Мьянмы. Так, на Соломоновых островах ведущаяся китайскими компаниями лесозаготовка при нынешних темпах может уже к 2036 году полностью истощить некогда девственные тропические леса страны, а в Индонезии, как сообщают активисты, незаконная вырубка леса, организованная при участии местной компании вместе с китайскими партнёрами, угрожает одному из последних мест обитания орангутанов на острове Борнео. Экологи полагают, что Китай просто-напросто переложил вред, который наносит «оголтелая» вырубка леса, с собственных территорий на чужие, при этом продолжая пожинать её экономические плоды; некоторые даже считают, что нынешние масштабы лесозаготовки могут исчерпать оставшиеся естественные леса и внести вклад в глобальное потепление, предупреждает автор статьи.
Между тем свои собственные леса Китай бережёт: два десятилетия назад опасения по поводу «оголённых гор, загрязнённых рек» и всё более разрушительных наводнений побудили правительство ограничить вырубку леса, подчёркивает журналист. Однако спрос на древесину в стране от этого не упал — как не упал и мировой спрос на фанеру и мебель, два основных «деревянных» экспортных товара китайского производства. «Но когда китайский спрос давит маленькие, бедные страны, отчаянно нуждающиеся в деньгах, — это одно, а когда он истощает ресурсы гораздо более крупной страны, которая считает себя сверхдержавой и стратегическим партнёром Китая, — уже другое, — пишет автор. — Торговля с Китаем подчеркнула чрезмерную зависимость России от природных ресурсов и вызвала у российской публики резко негативную реакцию, портящую в остальном тёплые отношения между лидерами двух стран, Владимиром Путиным и Си Цзиньпином».
Во многих российских городах прошли акции протеста против вырубки леса, а члены Совета Федерации ныне отчитывают правительственных чиновников за то, что они не обращают внимания на экологический вред, наносимый сибирским и дальневосточным лесам в результате лесозаготовки, отмечается в материале. «То, что мы сейчас делаем с Сибирью и Дальним Востоком, уничтожает то, что осталось от когда-то нетронутых лесных ландшафтов», — цитирует NYT Николая Шматкова, директора лесной программы WWF (Всемирного фонда дикой природы) России. Фонд ведёт учёт уничтожения российских лесов, пользуясь спутниковыми снимками, полученными в период бума китайских лесозаготовительных компаний в России.
Движущей силой для роста китайского спроса на древесину выступает «поразительное экономическое преображение» страны за последние 40 лет: Китай стал крупнейшим в мире импортёром этого сырья, отодвинув США на второе место, и вдобавок — крупнейшим экспортёром товаров из дерева, перерабатывая большую часть закупаемых ресурсов в готовые изделия, которые затем отправляются в мебельные магазины по всему миру, говорится в статье. С 1998 года, когда Китай стал ограничивать вырубку родных лесов, общий объём закупаемой Китаем древесины, включая необработанный лесоматериал, пиломатериал и древесную массу, вырос в денежном выражении более чем в десять раз, достигнув в 2017 году рекордных $23 млрд.
Китайское правительство в 2016 году распространило на всю страну уже существовавшие региональные ограничения на коммерческую лесозаготовку и теперь разрешает её лишь в искусственных лесопосадках. Экологи говорят, что другим странам следует брать с китайцев пример — но проблема в том, что многие из них так не делают, и этим-то и пользуются китайские компании. В настоящий момент в России работает более 500 компаний из Поднебесной, многие из которых сотрудничают с российскими партнёрами, — и если когда-то Россия почти не экспортировала в Китай древесину, то теперь российский лес составляет более 20% китайского импорта в денежном выражении, пишет корреспондент NYT.
«Если придут китайцы, не останется ничего», — говорила в интервью российскому телевидению жительница расположенного к югу от Байкала Закаменского района, комментируя новости о том, что одна из китайских компаний взяла в аренду для вырубки местный лес на 49 лет. Цена, по которой Россия сдаёт свой лес, зависит от региона, но в среднем аренда стоит примерно $2 за гектар в год, что значительно дешевле, чем в других странах, подчёркивает автор.
В 2017 году Китай вывез из России почти 200 млн кубометров древесины. Как отмечал в интервью NYT доцент кафедры международных отношений Дальневосточного федерального университета Артём Лукин, усугубляет ситуацию коррупция, преступность и слаборазвитость Сибири и Дальнего Востока. «Во многих сельских районах Дальнего Востока и Сибири почти нет способов заработать, а то и прожить, кроме хищнической эксплуатации обширных местных лесов», — цитирует Лукина газета.
Для Китая же торговля с Россией стала «подарком», продолжает автор. Так, она превратила китайский город Манчжурию, через который проходит большая часть импортируемого российского леса, из тихого приграничного посёлка в один из главных в стране центров переработки древесины и производства продуктов на её основе: за последние 20 лет в городе возникло более 120 лесопилок и фабрик, где необработанный лесоматериал превращается в фанеру, облицовочные и столярные плиты, двери, оконные рамы и мебель. В архитектуре новых зданий Манчжурии можно увидеть «дань уважения» России — многие дома увенчаны луковичными главами, и есть даже копия собора Василия Блаженного, в которой располагается детский научный музей, а также отель в форме матрёшки, как утверждают местные чиновники, — крупнейшей в мире, отмечается в статье.
Развитие торговли лесом с Россией можно проследить по карьере китайской бизнесвумен Чжу Сюхуа. Ныне 50-летняя предприниматель, которая переехала в Манчжурию в конце 90-х после того, как китайское правительство стало ограничивать вырубку собственных лесов, начинала с посреднической деятельности, но уже через несколько лет стала самостоятельно приобретать права на лесозаготовку в России; четыре года спустя она основала корпорацию «Кай Шэнь» — одну из крупнейших в городе. Сегодня Чжу контролирует три фабрики в Манчжурии и арендует на лесозаготовку около 7,3 кв.км леса неподалёку от российского Братска. «Мы растём каждый год», — рассказала она в беседе с корреспондентом NYT. Обсуждать с журналистом подробно аренду леса в России она отказалась, однако, согласно данным с официального сайта её компании, к 2015 году она вложила в российскую экономику $20 млн; по оценке китайских государственных СМИ, активы «Кай Шэнь» составляют около $150 млн. В планах Чжу — экспансия в западном направлении. «Красноярск, — заявила она автору статьи, используя сначала китайское, а затем русское название города. — Его и за 100 лет весь не вырубишь».
В России вырубка леса регулярно выходит за разрешённые районы, а компании, экспортирующие древесину в Китай, по некоторым сведениям, фальсифицируют данные о лесозаготовке, говорится в материале. Кроме того, распространена вырубка вообще без заключения контрактов, а также есть «подозрения» в том, что в некоторых районах леса преднамеренно поджигаются, поскольку выгоревшие деревья можно рубить на продажу совершенно законно, подчёркивает автор. Обвинения в коррупции в адрес российских властей уже отозвались в стране «народным гневом» — протесты против лесозаготовки, и в особенности против вырубки лесов китайцами, проходили по всей Сибири и Дальнему Востоку и вызвали этническую напряжённость в пограничных районах, констатирует журналист.
Ситуация достигла такого накала, что в январе руководителю Федерального агентства лесного хозяйства России Ивану Валентику пришлось отвечать на сложные вопросы депутатов Совфеда, который «обычно не бросает прямых вызовов правительству господина Путина», отмечает журналист NYT. Валентик оправдывал аренду леса, но также попытался переложить вину на китайские компании, которые, по его словам, не исполняют свои обязательства по соглашениям — к примеру, отказываясь высаживать новые леса.
Госпожа Чжу, которая изначально говорила, что не беспокоится по поводу протестов, поскольку её компания соблюдает росссийское законодательство, после последних общественных слушаний в Москве по вопросу вырубки общалась с корреспондентом NYT уже совсем не в таком оптимистичном настроении, говорится в статье. «Россия теперь меняется», — сказала она, отказавшись после этого отвечать на вопросы журналиста.
