Война, поэзия и русская судьба
Сегодня поэту, редактору, мыслителю Станиславу Юрьевичу Куняеву исполняется 90 лет.
То ли «ноги», то ли «ночи»: как решился вопрос с загадочной строкой поэмы Есенина
Редкая удача в русской поэзии, где лучшим из поэтов отмеряют вдвое, а то и втрое меньше.
Знаю этого крепкого, похожего на землепроходца, а не поэта человека уже четверть века. Он был и остаётся молодым, ярым, неутомимым.
Ему было 80, когда он где-то за кулисами — тогда ещё можно было курить в помещениях — стрельнул у меня сигарету, потом другую, потом спокойно в краткий промежуток опрокинул три рюмки и тут же пошёл выступать: собранный, дерзкий, спокойный. Лёгкой есенинской походкой.
Четверть века назад я прочитал его трёхтомник воспоминаний «Поэзия. Судьба. Россия» — и всё встало на свои места в молодом ещё моём сознании.
Выяснилось, что тот бой, что ведём мы в том числе и сегодня, начался Бог знает когда, и конца ему нет, но это нормально.
Это русский экзамен, и мы его век за веком пересдаём.
Главный раввин Польши прокомментировал слова Путина об антисемитизме
В его небольшой исторической книжке «Шляхта и мы», тоже написанной очень давно, более четверти века назад, подетально расписаны причины поголовной влюблённости советской либеральной интеллигенции в Польшу, которую она уже тогда мыслила как средоточие европейских ценностей, несмотря на тот почти комический в этом смысле нюанс, что Польша традиционно отличалась высочайшим в Европе уровнем антисемитизма, на который наши витии закрывали свои восторженные шестидесятнические глаза.
Ровно так же — осмысленно слепым, искренне влюблённым взглядом — нынешняя наша прогрессивная интеллигенция смотрит на Украину, в упор не различая вопиющий неонацистский реваншизм: они готовы простить и это, лишь бы уесть эту сивую, косую, навязчивую, противную им в каком-то глубинном основании «Рассеюшку».
Увы, мы слишком мало читали русскую литературу в минувшие десятилетия.
Прочитав в годы раскола и распада несколько подобных куняевским книг, нынче человек не был бы ничему удивлён, но, напротив, оказался бы ко всему готов.
Однако русский народ на 30 лет увели в сторону откровенные прохиндеи и маститая вырусь, заговаривая доверчивые уши неслыханным враньём. Какую великую силу любви к русским людям надо было иметь все эти десятилетия, чтоб не загрустить и не отчаяться!
У Куняева она была.
Долгие годы я любил Куняева куда больше как публициста и бойца и чуть меньше как поэта, тем более что рядом с куняевским соратником Юрием Поликарповичем Кузнецовым быть большим поэтом почти невозможно — это как быть гением вблизи Пушкина, Тютчева, Блока.
Но буквально на днях я перечитал подряд книгу избранных стихов Куняева «Сквозь слёзы на глазах» — и понял: просто прежде я был юн. Надо было дорасти.
Он и поэт огромный.
И какая цельность пути! Какая непоколебимость убеждений!
90-летний юбилей Куняева при должном раскладе стал бы национальной датой: с огромными программами на центральных каналах, концертом в Большом Кремлёвском, чтениями в главных театрах и полуторачасовыми радиопостановками.
До этого мы, увы, не дотянули.
Однако сама история привела нас к той правоте, что Куняев отстаивал — только вдумайтесь — шесть десятилетий.
От Вытегры и до Амура,
От Канска до Новой Земли
Страна, как звериная шкура,
Сверкает в морозной пыли.
Это его стихи и его страна, он бился за неё, не ожидая наград, и в перезвоне будущих побед один из пронзительных колокольных ударов — в его честь.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.