Манифест суверенной культуры

Владимир Путин подписал закон о защите русского языка в публичном пространстве. Вообще-то эта история не про ханжество, не про запретительство и простую смену вывесок. Здесь нет конъюнктуры и угоды политическому моменту. Речь, по сути, идёт о манифесте суверенной культуры, об избавлении её от внешних оков, ведущих к утрате идентичности. О преодолении языковой, а значит, образной, символической, смысловой каши, ставшей символом блужданий, обольщений и хаоса.

Также по теме

Путин призвал использовать кириллицу, а не «кашу из латиницы»

Президент России Владимир Путин призвал в российском общественном пространстве использовать кириллицу, а не «кашу из латиницы».

Закон о защите русского языка — очень важный поворотный момент в преодолении Россией элементов подобия внешней интервенции, ставшей следствием утопии преклонения перед «цивилизованным», то есть западным миром. Эта утопия требовала не просто почитания чужого, но отрицания или размывания своего — что особенно сильно проявилось в советскую перестройку, привело к развалу страны, а затем к хаосу и смуте в 1990-е. Тогда произошло противоположное завету писателя Василия Шукшина — и за понюх табаку раздавались направо и налево «наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы». Именно тогда и язык начал превращаться в некое подобие свалки, мешанины, постепенно приводящей к цивилизационному выверту, происходящему по принципу, описанному ещё в известном стихотворении Корнея Чуковского «Путаница».

Заварили языковую кашу, через которую шло выхолащивание отечественной цивилизационной сути. Её победительности, огромного единительного и созидающего потенциала. Язык ломался, замещался каракулями, находился в оковах чужой логики, чужого алфавита и словесного мусора.

Так шло и сужение отечественного пространства, ведь русский язык всегда выполнял функции естественного созидания многонациональной цивилизации. Размывание его постепенно вело к разобщению и дробности посредством утраты связующей основы. Схожие процессы происходили и по внешнему контуру страны. Как можно было возмущаться переходу некоторых государств постсоветского пространства, например, на латиницу (что стало следствием культурного удаления от нашей страны), если в самой России свирепствовала та самая языковая каша и можно было предположить, что идёт дрейф в сторону латинизации или языковой унии? Притом что именно русский язык традиционно делал огромную культурную работу, становился путём в большой мир для народов, которых он объединял в социально-культурную общность. Поэтому неслучайно в законе говорится об укреплении позиций русского языка и о распространении российской культуры в мире.

Вообще, новейшая история показала, что русский язык идёт в неразрывной связке с Победой. Он является важнейшим её символом и залогом. Она говорила на разных языках, но все они сливались в симфонию русской речи. Отсюда и нынешние гонения на символы Победы, гонения на язык. Советские победительные символы — георгиевская ленточка, русский язык — и тут идут в одной связке.

Стало понятно, что это не нечто подобное музейным экспонатам, которым просто следует создавать особые условия для хранения, но то, за что необходимо бороться.

Относительно не так давно мы поняли, что нашу Победу надо отстаивать, защищать от фальсификаций, призванных отобрать её у нас и выстроить будущее по стандартам этого подлога. Теперь схожим образом развивается и логика защиты языка — без этого будут ураганить процессы его фальсификации, подмены. Они не просто вели к его вульгаризации, но и производили серьёзное деструктивное действие и выталкивали нас из собственной культуры.

Подписанный российским лидером закон о защите русского языка — зачин большой работы на пути к культурному суверенитету. Наш язык — символ свободы и суверенности. Сейчас понятно, что в сфере культуры, духовно-нравственных ценностей необходимо наводить порядок и выстраивать суверенную логику и ориентиры. Пока же, что ни возьми, везде можно наблюдать кашу, схожую с языковой сферой. Так, серьёзные проблемы выявляются в отечественной литературе, и в частности в детской, которую долгое время ориентировали на западные стандарты: из неё делали проводника чужих ценностей, вплоть до деструктивных. Подобное наблюдается в кинематографе, театре, где основополагающими являлись западные прописи и кальки. Всё то же самое, что и с латиницей в языке.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.