Новая этика из «Дома-2»
Главные слова прошедшей недели — это, конечно, «новая этика», а социальная сеть прошедшей недели — это Twitter. Именно в ней ряд активисток и журналисток (началось всё с сотрудницы структуры Михаила Ходорковского «Открытая Россия» Валентины Дехтяренко, объявившей этот флешмоб) всю неделю обвиняли своих бывших и настоящих коллег, знакомых, бывших молодых людей в домогательствах, харассменте на работе и даже в изнасилованиях.
Обвинения звучали в адрес сотрудников «Сбербанка» Руслана Гафарова и Сергея Миненко, шеф-редактора «МБХ медиа» Сергея Простакова, фотографа «МБХ медиа» Андрея Золотова, журналиста Павла Никулина, журналиста РБК Ильи Немченко, совладельца магазина комиксов «Чук и Гек» Василия Кистяковского. Со стороны мужчин обвинения звучали в адрес ведущего «Дождя» Павла Лобкова. «Флешмоб» не закончен: каждый день звучат всё новые обвинения в адрес всё новых и новых мужчин, и за всеми ветками уже даже сложно уследить.
У обвиняемых возникают проблемы на работе: «Сбербанк» объявил о внутренней проверке, Простаков, Золотов и Гафаров уволились сами, Кистяковского отстранили от работы и лишили заработной платы, «Дождь» обещал проработать правила поведения в редакции и так далее. Со стороны девушек, превратившихся во флагманов российского феминизма, звучат заявления о победе «новой этики», в которой нет места никакому насилию — ни физическому, ни психологическому. А пользователи соцсетей уже стонут каждый день от того, что на них выливают всё новые подробности каких-то алкогольно-наркотических вечеринок, где все в итоге спят со всеми и спустя годы начинают выяснять, что, у кого, с кем и добровольно ли было. Описания изобилуют всеми анатомическими подробностями, как из плохой эротической прозы, параллельно проходит допрос свидетелей прямо онлайн, а самый справедливый суд общественности выносит приговор с неизменным «виновен». Пока что процент оправданных равен нулю — даже при представлении серьёзных доказательств в пользу обвиняемого (как, например, в случае Немченко, который показал скриншот переписки, где предполагаемая жертва насилия прямо говорит, что согласие было, мягко говоря, обоюдным).
Может быть, действительно пришёл конец насилию, домогательствам, настаёт век «новой этики» и святого соблюдения личных границ, а эти девушки (и некоторые юноши) — новые героини (и герои) современности?
На самом деле ничего нового в происходящем нет.
Начиная с 1990-х всё это уже происходило и происходит в телевизоре в шоу в прайм-тайм: «Окна», «Дом-2», «Большая стирка», «Пусть говорят», «Привет, Андрей» и так далее.
Также аналогичные рассказы можно было найти в изданиях «Жара», «Жизнь» и других газетах и журналах, которые в обиходе называли жёлтыми. Включите такую программу — и получите видеоверсию Twitter последней недели: люди в студии выясняют, кто с кем и когда спал, от кого дети, кто и кого на самом деле унижал, а из-за кулис на сцену выходят всё новые герои рассказываемой истории. Жертва рыдает на камеру, обвиняемый пытается оправдаться, а зрители аплодируют или свистят в зависимости от того, впечатлил и потешил их «гладиатор» или нет. И всё это, разумеется, под соусом морали и желания помочь от приглашённых «экспертов» — от сексологов до депутатов Госдумы.
Нынешняя «новая этика» перекликается и с ещё одним старым явлением — разбором аморального поведения товарищей по заявлениям их вторых половин на рабочих или партсобраниях в СССР.
И тут интересно то, что на наших глазах возрождают эту практику как раз представители того поколения, которое СССР не застало.
Сразу оговорюсь: когда в США начало набирать силу движение #MeToo, я была очень за него, потому что сама по работе сталкивалась с некорректным, скажем так, поведением некоторых ньюсмейкеров. Также сразу оговорюсь, что всё, что будет сказано ниже, не относится к жертвам домашнего насилия, изнасилований, избиений и других случаев прямого нарушения УК РФ. Более того, по-свински с другими людьми даже за пределами УК РФ не стоит вести себя никому — ни мужчинам, ни женщинам. А домогательства приятны только от любимых людей.
Проблема приставаний на работе, особенно в маленьких городках, где все всё про всех знают и увольняться просто некуда, действительно существует.
Одна из проблем — то, что такого рода обвинения равно тяжело как доказать, так и опровергнуть. Прошло много лет, и невольным зрителям приходится в буквальном смысле выбирать, кому верить на слово.
Есть и ещё одна, на первый взгляд неочевидная, особенность именно нынешней истории. Среди массива тредов про домогателей и абьюзеров лишь малая часть касается именно случаев домогательства на работе. Более того, героини умалчивают, как именно они реагировали на эти случаи домогательств на работе: попросили ли прекратить, обратились ли к начальству, написали ли докладную.
Пропавшие улики: адвокаты требуют закрыть дело в отношении актёра Кевина Спейси о сексуальных домогательствах
Большинство же историй касаются именно взаимоотношений участников активистско-журналистских компаний и рассказаны бывшими девушками нынешних антигероев о том, какие это были плохие отношения. То есть фактически это запоздалая (большинство рассказанных историй произошло несколько лет назад) месть, если называть вещи своими именами. Желать отомстить тому, кто сделал тебе больно, — это нормально. Но только это не «новая этика», а довольно старая, как мир. И это не борьба за улучшение мира. Это — борьба за уничтожение конкретного человека за то, что он тебе сделал, и в этом надо отдавать себе отчёт.
И тут возникает вопрос как раз к девушкам — авторам историй. В понятии «частная жизнь», разумеется, есть существительное «жизнь», но есть ещё и прилагательное «частная», предполагающее, что всё, что происходит между двумя людьми в спальне, если при этом не нарушается Уголовный кодекс, остаётся в этой самой спальне. Если отношения неприятны — их можно закончить. Можно попробовать поговорить друг с другом. Можно высказать свои претензии и хлопнуть дверью. Для помощи в совсем сложных ситуациях есть друзья, психологи, профильные НКО и кризисные центры, наконец. Пытаться решить свои психологические проблемы и разобраться с бывшим молодым человеком, пойдя на «Дом-2» или в «Большую стирку», — это всё же вариант, предполагающий потерю собственного достоинства не только обвиняемой, но и обвиняющей стороной. Потому что желание разослать фото из своей спальни по всей стране в прайм-тайм — это всё же удел довольно специфических людей.
Также смущает отношение к тем, кто начинает спрашивать о доказательствах или отказывается осудить и подчиниться диктату «новой этики «Дома-2». Их сразу называют «старикашками», обвиняют в желании «хватать всех подряд», а женщинам, которые сомневаются в целесообразности публикации порнорассказов для широкой аудитории, объясняют, что они просто такие страшные, что их никто не домогался и они не знают, что это такое.
Впрочем, есть в нынешней «новой этике» кое-что действительно новое и поколенческое.
Для этого рассмотрим тему женской мести на примере двух сериалов американского продюсера Даррена Стара.
Начало нулевых. Сериал «Секс в большом городе». Ричард изменил Саманте, разбил ей сердце. Саманта в ответ расклеивает по району, где он живёт, листовки формата «Изменщик! Бабоньки, будьте осторожны!». Да ещё и раздаёт их прохожим с улыбкой. Зачем она это делает? Она не хочет остаться в отношениях жертвой. Репутацию Ричарда это не рушит (про него и так все знают), зато он навсегда запоминает, что вот эта женщина из отношений с ним вышла победителем. «Хороший» должен быть сильным.
Конец десятых. Сериал «Юная». Бывший муж хочет вернуть Лайзу, которой изменял, которую разорил и бросил. Лайза отказывает: у неё крутой роман с молодым парнем. Что делает бывший муж? Идёт на психотерапевтическое шоу с трансляцией в интернет и рассказывает историю так: «Я был плохим, но я исправляюсь, а она, хищница, не даёт. Я не могу без неё жить, помогите мне». Лайзе звонят в прямом эфире, она чудом даёт отпор. Зачем бывший муж это делает? Он хочет, чтобы общество считало его жертвой и бесконечно жалело. Он хочет раздавить и унизить Лайзу за то, что она не желает жить с ним. «Хороший» должен быть жертвой.
«Торжество справедливости» или «варварская жестокость»: как знаменитости отреагировали на приговор Харви Вайнштейну
У каждой женщины есть опыт очень плохих отношений, которые заканчивались настоящей личной трагедией. Каждой женщине хотя бы раз на пути попадался настоящий мерзавец, и одобрять поведение мерзавцев мы, разумеется, не будем. Но для поколения 30—40-летних в итоге это становилось этапом взросления. Часто — болезненным. Часто — продолжавшимся довольно долго, но необходимым для того, чтобы обрести навык: если судьба бьёт тебя веслом по голове, не страшно упасть. Важно обрести навык подняться и идти дальше. И феминизм в этом контексте — это право женщины быть сильной, равной, смелой и конкурентоспособной.
Нынешние же дамы описывают свои страдания, которые длятся уже намного дольше, чем отношения, с каким-то жутким желанием быть и остаться слабой. Это странным образом сочетается с желанием уничтожить обидчика силами коллективного женского реввоенсовета. Их феминизм — это борьба женщины за право быть хрупкой, как снежинка, которую нельзя никак задеть ни словом, ни делом, потому что она сразу получает страшную травму, несовместимую с жизнью, и навсегда оказывается в лапах психотерапевта, который годами будет её лечить. Их борьба — это борьба за право женщины быть слабой.
Наконец, возникает вопрос: сколько времени остаётся до того, как на эту же арену выйдут обиженные мужчины, также жаждущие разоблачить своих бывших дам-абьюзерш, среди которых вполне могут оказаться и нынешние борцы за «новую этику».
А пока победила на самом деле никакая не «новая этика». Победил коллективный «Дом-2».
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.