Удел тренеров — быть в тени, считает наставник Александра Большунова и Натальи Непряевой. Или, по крайней мере, посчитал нужным произнести в интервью именно эти слова. После не слишком успешного для ученицы заключительного дня Игр (лидер национальной команды сошла с 30-километровой дистанции, не доведя гонку до конца) Юрий Бородавко прислал сообщение: «Доступен для разговора. Как обещал».
— Перед Олимпийскими играми вы сказали, что программа составлена таким образом, что Непряева вполне может бежать все дистанции. Но на последнюю гонку спортсменки не хватило. В чём причина?
— Всё как-то сразу накопилось. И акклиматизация, и психологическая усталость, и погода, и физические силы на исходе. Скорее всего, Наташа и остановилась из-за этого в какой-то момент.
— Такое окончание Игр расстроило или позитив сильнее?
— Хотелось бы, конечно, побороться за медаль. Сложись всё немножечко иначе, у Непряевой мог бы быть хороший шанс. С другой стороны, Наташа достаточно мышечная спортсменка, ей в горах тяжело. На десятикилометровой дистанции ещё можно как-то потерпеть, а вот на тридцатке всё становится значительно сложнее. Поэтому если совсем объективно, шансы в заключительной гонке были у нас всё-таки не очень большими.
«Если бы ещё выиграли в хоккей»: пробелы в организации и аномальный холод не испортили впечатление от Игр в Пекине
— Большунов, знаю, расстроился, когда организаторы сократили мужскую марафонскую дистанцию до 30 км. А с вашей точки зрения, ему облегчили победу?
— Расстроился он понятно почему: выиграть в Пекине марафон было для него одной из наиболее первостепенных задач. Он слишком сильно мечтал добиться звания короля лыж. То есть выиграть и скиатлон, и 50 км. Поэтому, когда гонку урезали, первое, что промелькнуло у Саши в голове, что из-за этой меры гонка может не засчитаться. Кроме того, Саша проделал перед Играми очень большой объём работы и благодаря этому поднял как общую, так и соревновательную выносливость на очень высокий уровень. То есть объективно марафонская гонка работала гораздо больше в его пользу, нежели любая другая дистанция. При таких тяжёлых погодных и высотных условиях, как в Пекине, очень трудно уйти в отрыв. Это проще сделать спортсменам, которые обладают ярко выраженным спринтерским рывком.
— Таким, как Йоханнес Клебо?
— Таким, как Йоханнес Клебо. К счастью, у Саши получилось всё именно так, как он задумал: гонку он провёл с полным контролем, на хорошем уровне, со сложными рывками, подхватами чужих рывков, и очень грамотно довёл дистанцию до победы.
— Я, честно говоря, сбилась со счёта, подсчитывая ваши медали.
— В лыжных гонках их 11.
— Я про те, что завоевали лично ваши подопечные.
— Пять медалей у Большунова, по две у Саши Терентьева и Непряевой плюс Алексей Червоткин и Денис Спицов в эстафете. Тоже получается 11.
— Сейчас задним числом вы не жалеете о том, что сняли Большунова со спринта?
— Нет, абсолютно. Всё ведь могло сложиться совсем не так, как в итоге получилось. Напряжение было очень серьёзным — мы это видели в предпоследней гонке, в командной спринтерской эстафете. Тот же Ийво Нисканен, который прекрасно выглядел в классической эстафете, в командном спринте оказался несостоятелен. Выглядел как бледная тень самого себя.
Всё это — горы. Тяжёлые старты, тяжёлое восстановление, которое идёт значительно медленнее, чем на равнине, так что решение не стартовать в спринте было, на мой взгляд, очень правильным.
— После мужского командного спринта в прессе встречалось немало высказываний о том, что связка Большунов — Сергей Устюгов могла бы оказаться гораздо эффективнее, чем связка Большунов — Терентьев. Прокомментируете?
— Нет. Считаю это просто неэтичным. Понятно, что каждый болельщик имеет на этот счёт собственное мнение, и я не собираюсь кому-то навязывать своё, но нельзя противопоставлять друг другу двух медалистов с позиции, кто из них лучше, а кто — хуже. Решение было принято, парни боролись за медали и завоевали их, больше обсуждать нечего.
— Когда мы разговаривали с вами до начала Игр, вы в общих чертах описали, с какими погодными и климатическими сложностями предстоит столкнуться спортсменам. Реальность совпала с ожиданиями?
— Акклиматизация оказалась слишком жёсткой. И ещё эти горы очень быстро останавливали тех, у кого оказались чрезмерно горячие головы. Тем, кто прямо со старта начинал гнать, горы не оставляли ни одного шанса. В этом, собственно, заключалась основная специфика местных трасс: нужно было начинать спокойно и очень постепенно наращивать темп, и это было очень непривычно.
— Приходилось, получается, менять наработанную тактику?
— Нет. Тактика, в принципе, так и выстраивается, но нужно было быть предельно аккуратным по отношению к своим действиям.
— Что такое жёсткая акклиматизация, если простыми словами?
— Это когда ты с вечера жизнерадостный, с прекрасным самочувствием и вагоном сил, позволяющим сворачивать горы, а с утра не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой и до туалета доходишь с одышкой. Мышцы абсолютно не слушаются, организм ни на какие посылы не реагирует. С этим на Играх в той или иной степени столкнулись все, просто пиковое состояние приходилось у людей на разные дни. Почти у всех норвежцев пик акклиматизации пришёлся на мужской скиатлон, под это же состояние попали в своих гонках Фрида Карлссон, Алексей Червоткин, Татьяна Сорина… Спортсмены, которые это пережили, говорили об одном и том же: полное опустошение, нет ни физических сил, ни моральных. Словно тело вообще не твоё — до такой степени не подчиняется.
Иначе детектив превратится в триллер: почему в России обязаны бросить все силы на защиту Тутберидзе
— Как удалось привыкнуть к безумному холоду горного кластера? Резервы человеческой психики в этом отношении ведь не безграничны.
— Есть специальное термобельё, специальные пластыри на лицо, рукавицы. Всё это используется для того, чтобы спортсмен как можно меньше отвлекался во время выступления, не концентрировал сознание на внешних проявлениях. Просто опять же надо было очень внимательно отнестись к задаче защитить себя. Если хоть что-то сделано в этом плане не так и человек начинает замерзать, он очень быстро теряет способность концентрироваться на главном. Начинают по-другому работать мысли, мышцы, включается стандартная психологическая реакция: если человек чувствует, что его жизнь под угрозой, ему становится не до тактики. Уже не заставишь себя работать на пределе — организм непроизвольно перестраивается на режим сохранения энергии.
На самом деле столь экстремальных гонок у нас в этом сезоне было не так много. Разве что в Руке на первом этапе Кубка мира — и на Играх. Все остальные турниры проходили в довольно комфортных условиях.
— Но мы-то говорим как раз об Олимпиаде.
— В таких случаях сильно помогает мысль, что все находятся в одних и тех же условиях. Значит, нужно выходить и бороться.
— Летом спортсменкам хоть заплакать можно, когда становится тяжело. У вас ведь и не заплачешь…
— Бывает, что и плачут, когда бегут. Хотя редко.
— Насколько добавляло психоза ожидание каждого нового дня и результатов тестирования?
— Спортсмены старались соблюдать максимальную самоизоляцию, ни с кем лишний раз не общались. Саша Большунов даже специальную маску купил.
Не сказать, что люди шарахались друг от друга, но старались обезопасить себя от любого риска. Я считаю, что это правильно. Ведь даже один сомнительный тест мог поставить под удар всю предыдущую карьеру человека. Как это случилось в том же двоеборье, где к Играм не допустили нескольких спортсменов из первой десятки Кубка мира.
— В бытовом плане хоть какие-то позитивные моменты были?
— Мы с Еленой Вяльбе вылетали в Пекин позже всех, и нас попросили привезти побольше чёрного хлеба и сала. Питание в самом начале игр было не лучшего качества, поэтому народ слегка заголодал. Но быстро всё наладилось. А так — думали прежде всего о соревнованиях. О том, как наилучшим образом к ним подготовиться. Позитива во всём этом было не слишком много.
— Самый сложный момент Игр вспомните?
— Самое страшное и самое сложное для тренера — наблюдать за гонкой со стороны. В голове сразу появляется множество мыслей: справится — не справится, выдержит — не выдержит. А когда борьба идёт за доли секунды, как у Непряевой в классической гонке… Всё это держит в серьёзном напряжении. И ощущение, что ничем своему спортсмену не можешь помочь, очень сильно съедает силы.
— Как раз об этом хотела спросить: лыжи — один из немногих видов спорта, где тренер во время соревнований имеет возможность стоять вплотную к трассе и что-то подсказывать. На что-то реально повлиять в этой ситуации?
— Многие мои спортсмены говорили, что у них открывается второе дыхание, когда я кричу. Становится проще добавлять.
«Невозможно переоценить»: Сорин об отрыве Червоткина, пике формы Степановой, своих ошибках и планах жены на Игры-2026
— Представляю себе, как для этого тренер должен крикнуть.
— Безусловно, я вкладываю в этот крик определённую энергетику. Руководствуюсь старым проверенным принципом, что с пустыми глазами серьёзные дела не делаются. Да и потом, у нас много факторов, требующих от тренера громких указаний: у спортсмена закрыты уши, ветер шумит, не всегда всё можно расслышать. А у тебя куча задач: дать информацию о том, каким человек идёт, какова ситуация сзади, на что обратить внимание, где лучше скользят лыжи плюс чисто технические подсказки: как пройти подъём, за кого зацепиться, или, как это было в мужской эстафете в отношении Сергея Устюгова, кричишь, где и как нужно сбавить темп, чтобы не набрать лактата сверх меры. Была ж реальная вероятность вообще остаться без медали, если бы Сергей загнался. То есть всё направлено на то, чтобы спортсмен максимально хорошо понимал обстановку гонки и мог скорректировать какие-то свои действия.
— Вы сейчас наговорили на целый трактат. А ведь в ходе гонки у тренера есть лишь несколько секунд общения со спортсменом.
— Существуют определённые короткие фразы, в которых заложено всё то, о чем я сейчас развёрнуто вам рассказывал. Допустим, если я кричу: «Выходи из лыжни», человек понимает, что вне лыжни лыжи на каких-то участках скользят лучше и нужно этим воспользоваться.
— Все люди, имеющие олимпийский опыт, в один голос говорят, что без везения на этих соревнованиях делать нечего. В чём заключалось ваше везение на Играх?
— В том, что у нас такие ребята. В их упорстве, труде и огромном желании. С нами уже много лет работает в качестве физиотерапевта прекрасный специалист Сергей Чечиль, и он как-то сформулировал очень правильную мысль. Сказал, что лыжные гонки — это сугубо индивидуальный вид спорта, но в нём очень важно, как работает команда. То есть те, кто стоит за спиной каждого спортсмена и отвечает за все аспекты подготовки. Врачи, массажисты, физиотерапевты, смазчики, которые должны подготовить инвентарь таким образом, чтобы человек вообще не думал о том, как у него скользят лыжи. Всё это и укладывается в формулировку «сошлись звёзды». Для нас они в Китае сошлись идеальным образом.
