«Это было перевоплощение»: агент Управления по борьбе с наркотиками США рассказал RT о работе под прикрытием

— Вам удалось поймать некоторых самых разыскиваемых наркобаронов. Вы не опасаетесь за свою жизнь, не боитесь нежданных ночных гостей?  

— Сказать по правде, мне не было страшно, когда я делал свою работу, а уж теперь за свою жизнь я точно не боюсь. Конечно, во время работы в Управлении по борьбе с наркотиками я нажил себе немало врагов, так как способствовал поимке ряда крупных наркобаронов в Латинской Америке. Однако жить в страхе не собираюсь — у меня он просто на генном уровне отсутствует.

— Что заставило вас выйти на передовую этой войны?

— Я рассматриваю свою работу в Управлении по борьбе с наркотиками как чистой воды приключение. Кроме того, я хотел помочь своей стране, да и другим странам, в борьбе с наркотиками. Как вы знаете, они стали серьёзной проблемой для многих государств.

— Вам приходилось вести переговоры с опасными вооружёнными наркобаронами в Мексике, Бразилии, Колумбии — и даже вспотеть было нельзя. Прибегали ли вы к каким-то особым уловкам или методам, чтобы оставаться спокойным?

— Я по природе человек очень спокойный. Но вы правы, при такой работе нужно быть крайне осторожным, не нервничать, потому что чисто психологически наркоторговцы — люди болезненно подозрительные: они постоянно тебя испытывают, задают вопросы и следят за тем, как ты на них отвечаешь.

И нужно сохранять хладнокровие, потому что если они заметят что-то в твоих словах или действиях — уловят какое-то беспокойство, нервозность, — для них этого будет достаточно, чтобы тебя убить.

— А как вы с этим справлялись? У вас есть какие-то особые приёмы, вроде дыхательных упражнений или медитации? Может, был какой-то наставник?

— Чтобы не допускать никакой нервозности, мне приходилось тщательно вычёркивать из сознания все мысли о том, что я — агент Управления по борьбе с наркотиками. Я перевоплощался в наркобарона, был одним из них. Одевался как они, говорил как они и мыслить как агент просто не мог. Я много лет занимался правоохранительной деятельностью, но мне пришлось полностью стереть её из своего разума. Это было перевоплощение — сродни тому, как актёр вживается в роль, играя в фильме.

• AFP

— То есть, судя по тому, что вы говорите, в тот период вы были настоящим наркоторговцем, так? Всю ли информацию по заключённым сделкам вы передавали Управлению по борьбе с наркотиками? Или важнее было сохранить легенду и сделать так, чтобы бандиты вам доверяли?

— Я сохранял легенду, но все наркотики, которые покупал (к примеру, чтобы выстроить дело против этих наркоторговцев), предоставлял в лабораторию Управления — для анализа и хранения до завершения следствия. Затем мы устраивали им крупную передачу кокаина, героина или какого-то другого «товара», и, когда они появлялись, их арестовывали. Вещества же, хранившиеся в Управлении по борьбе с наркотиками, служили уликой и могли пригодиться при дальнейшем судебном разбирательстве.

— А насколько далеко вам нужно было заходить, чтобы поддерживать этот образ? Вы сказали, что наркодилеры вам верили, считали вас таким же безжалостным человеком, как они сами.

— Я играл роль беспощадного наркоторговца, но, конечно, никаких актов насилия не совершал. А вот мои противники верили, что я такой же безжалостный человек, как они, потому что так я себя вёл, так говорил.

И они неоднократно доверяли мне свои жизни и доставку наркотиков. Но, повторюсь, я сам постоянно находился в опасности. Работая под прикрытием, всегда рискуешь жизнью, ведь этим людям меньше всего хочется попасть за решётку.

— Когда устраивается встреча наркоторговцев, передача партии наркотиков, как происходит захват? На месте присутствует группа агентов, которые ждут от вас сигнала?

— Когда, работая под прикрытием, я устраивал ситуацию, которая должна была привести к аресту — скажем, заказывал большой объём наркотиков, — мне надо было обеспечить наблюдение со стороны агентов. Например, в Мексике или Колумбии я делал так, что полиция страны тоже вела наблюдение за ситуацией.

Перед встречей с наркоторговцами я давал условный знак. Например, открывал чемодан — под предлогом того, что хочу достать оттуда деньги, — снимал солнцезащитные очки или шляпу. К сожалению, иногда агенты не могли подобраться достаточно близко, чтобы увидеть сигнал. Очень часто они начинали действовать преждевременно или с опозданием, и я оказывался под перекрёстным огнём в перестрелке между своими коллегами и наркоторговцами, когда передо мной и за моей спиной летели и рикошетили пули.

— Существуют стереотипы, связанные с членами наркокартелей. В общем представлении это головорезы со взрывным характером, которые любят золото, нюхают кокаин и чуть что — хватаются за оружие. А ведь картели действуют очень эффективно, организованно и хладнокровно. Как им это удаётся?

— Организации, которые занимаются незаконным оборотом наркотиков, очень сложно устроены, почти как международные корпорации. У них есть ячейки, которые занимаются самой разной деятельностью — отмыванием денег, силовым принуждением, убийством сотрудников служб безопасности, убийством информаторов. Есть люди, которые отвечают за логистику, за попадание наркотиков, например, в Мексику, а оттуда — в Соединённые Штаты. Картели имеют очень развитую структуру и действуют в большом количестве стран. Многие наркобароны — люди очень умные, хотя и плохо образованные. Кроме того, они нанимают специалистов в различных областях, чтобы те помогали им расширять деятельность картелей. Это очень сложные и, как следствие, устойчивые организации; уничтожать их крайне тяжело.

• © Nikki Kahn/The Washington Post via Getty Images

— Майкл, в чём состояла ежедневная работа тайного агента? К примеру, вы обсуждаете возможную сделку с картелем, а его члены требуют сначала показать деньги. У вас был под рукой миллион долларов — просто чтобы заручиться их доверием? Вы получали в распоряжение столь значительные ресурсы?

— Получал, но довольно редко. Моей задачей было убедить наркоторговцев доставить партию, не предъявив им денег. Однажды мы взяли в разработку боливийских бандитов, которые тогда проживали в Бразилии. Я должен был договориться о поставке полтонны кокаина, а денег у меня не было — всего лишь долларов 300 в кошельке. Но от меня требовали предъявить миллионы, обещанные в уплату за товар. Переговоры с переменным успехом продолжались около двух недель.

Наконец, я уговорил одного из их наркобаронов обмануть его сообщников и сказать им, будто он видел всю сумму. Как мне это удалось? Я поставил его перед выбором: «Если не хочешь вести со мной дела, я найду кого-нибудь другого. Но ты упустишь миллионы долларов. Решать тебе».

Через пару дней на лёгком двухмоторном самолёте кокаин доставили на небольшое ранчо под Сан-Паулу. Тогда нам удалось конфисковать крупнейшую за всю историю Бразилии партию наркотиков.

Опять же, иногда мне приходилось встречаться с наркоторговцами, не имея при себе достаточной суммы денег. Тогда я брал несколько сотенных купюр, между ними укладывал однодолларовые и приматывал эти пачки к щиколоткам, чтобы бандитам не с руки было пересчитывать деньги. Так мне удавалось убедить их доставить товар, и мы проводили задержания.

— Финансовые ресурсы Управления по борьбе с наркотиками заметно меньше выручки любого наркокартеля. Не сковывает ли это деятельность правоохранителей? Или же ведомство обладает ресурсами, которые важнее любых денег?

— У нас многочисленная преданная своему делу агентура, и мы настоящие профессионалы своего дела. Но мы стараемся повышать эффективность своей работы: к примеру, в ходе операций за рубежом взаимодействуем со службами безопасности других стран, а иногда и с их военными или полицией. То же касается и нашей работы в США: мы сотрудничаем с другими ведомствами на федеральном уровне, на уровне штата и так далее, объединяем все усилия и ресурсы.

Полную версию интервью смотрите на сайте RTД.