Видеозапись

«Леоненко-то думал, что он примкнул к великой силе с одной стороны — к западному ЛГБТ*, а с другой — пристроился к украинскому радикализму, стал языковым инспектором, принялся кошмарить русскоязычных людей, — и эти две силы его защитят. Но так не получилось. Против него выступила другая сила, более мощная, и сила эта на Украине, кажется, победила все другие — её величество Коррупция. Заказать можно кого угодно».

«Украинцы уже давно свыклись с мыслью о том, что страна себя продаёт, себя предлагает со всеми своими потрохами — отдаёт своих людей, свои земли, свои души, своих детей. Так и почему бы женщинам не следовать общим курсом и внутри этой большой продажи не совершать таких же личных мелких продаж? Вебкам-бизнес на Украине нехил. Им занимаются даже некоторые пенсионерки — эти миллионов не гребут, но на оплату растущих коммунальных счетов хватает».

«Вы уехали — ваше право. Но зачем вы теперь рвётесь на территории, которые считаете «оккупированными»? Не страшно — в оккупацию, в гости к врагу? Может, прав тогда пограничник, разворачивающий таких людей на границе? Лояльный человек не назовёт эти территории оккупированными. Вы говорите, лишь 3% хотят остаться. А чего хотят остальные 97%? Быстро приехать, продать оставшуюся недвижимость, получить российские паспорта, оформить на себя пенсии-пособия и снова быстренько смотаться? А где у нас, у россиян, гарантия, что эти деньги не пойдут на ВСУ? И зачем таким людям российские паспорта, если в России они жить не собираются? Корысть? Похоже. Но она — слабый аргумент для российского пограничника».

«Школа переживает кризис, и все эти случаи — не совпадение, а плоды этого кризиса. В чём же он? На мой взгляд, глобальная причина в том, что учитель утратил и авторитет, и миссию. На педагога смотрят как на обслуживающий персонал, который должен передать знания изо рта в уши, но миссии воспитать из ребёнка человека он больше не несёт и самоуничижается от осознания этого. Родители дома позволяют себе обсуждать учителя в оскорбительной манере. И надо ли удивляться тому, что дети, приходя в школу, не уважают педагога и снимают его украдкой в самые неподходящие моменты на телефон? А учитель не может возразить: он лишён таких прав».

«Чиновница областной военной администрации не встала со скамейки при исполнении гимна Украины и в ответ на просьбу всё-таки встать показала средний палец. В России видео совсем не поняли и задались вопросом: «А что, во Львове, в самом сердце Западной Украины, ещё остались пророссийские люди?» Отказ встать при звуках гимна автоматически приравнялся к пророссийской позиции. Но её тут нет. На видео всё тот же старый конфликт между рабами и панами».

«Есть один очень важный момент: если они будут попадать в списки на обмен, то они снова и снова будут возвращаться к нам убивать. Мы все наблюдали процессы 2022 года в Донецке, где судили иностранных наёмников. В республике тогда не действовал мораторий на смертную казнь. Наёмники были приговорены к казни, и я сама наблюдала, как они зеленели на глазах. Они были в ужасе, они не сомневались, что их казнят. И тогда это поубавило прыть других рвущихся к нам убивать за деньги».

«В первопричине едва не совершённой ошибки пусть сама Госдума разбирается, у неё есть такие полномочия. Команда министра обороны быстро уловила вредную законодательную инициативу, и ей хватило компетенции развернуть процесс вспять и дезавуировать запрет гаджетов. И комитет по обороне, и вся Госдума оперативно исправили ошибку».

«Почему же не сработало? А потому, что противодействие оказала не Россия. Оно поднялось изнутри Украины. И тут всё сошлось: украинцы действительно устали, они перестали верить в победу ВСУ. Они понимают, что война давно могла бы быть закончена, если бы киевская власть не сорвала Стамбульские соглашения. Понимают уже, что выход на границы 1991 года, то есть «мирный план» Зеленского, — несбыточные мечты. Это не те люди, которых облапошили Бучей два с половиной года назад. Это уже люди, умудрённые горьким опытом, их не проведёшь».

«Всё это правда, и, как её ни затаптывай, она всё равно пробьёт себе дорогу. После сдачи Мариуполя глиняный колосс не устоял, упал и разбился. Украинцы перестали восхищаться своими бойцами — они стали их жалеть. Но разбился этот образ потому, что он не был настоящим, не рвался из народной груди и насаждение его было той самой информационно-психологической операцией. И вот он — 2024 год. На Украине модно и престижно быть не бойцом ВСУ, а ухилянтом. «Престижно» — тут не лишнее слово».

«Над всем этим растекается болезненное чувство бессилия от невозможности защитить свой Город и дом. Да, Булгаков, конечно, любил Киев. И нет, своим писательским провидением он не мог увидеть Зеленского, восседающего в Городе сейчас. Всего раздутого, как будто жилы его и мышцы распёрло от той глины и окопной грязи, в которые он закопал сотни тысяч человек. С коричневым лицом, будто рядом с ним постоянно стоит кто-то тёмный. Мало похожего на себя образца 2021 года. Вот такие трансформации ненавидел Булгаков».

«Уверена, такие люди были и будут всегда — неспособные сочувствовать, ставить себя на место тех, кто был в тот вечер в «Крокусе», а особенно — на место родных погибших. Со школьницы, пожалуй, спроса меньше: она несёт что-то дикое, желая показать аудитории свою крутость. Незрелый человек. Но взрослая женщина, мать бойца СВО — стримерша из Липецкой области — могла бы и проявить эмпатию. Всё-таки сын у неё на фронте, она должна за него переживать».