«Плохое замечают больше, чем хорошее»: как российские цыгане воюют на СВО, работают в школах и IT-сфере

Татьяна Лебедева 35 лет работает учителем младших классов в общеобразовательной школе №14 в селе Заветном Ставропольского края. Женщина здесь родилась и выросла, а профессию выбрала благодаря своей преподавательнице в этой же школе.

«Моей первой учительницей была Овсяникова Зинаида Федосеевна. Это был удивительный, чудесный человек. И мне хотелось быть похожей на неё, поэтому я тоже стала преподавать в младших классах», — говорит 54-летняя женщина.

• Татьяна Лебедева работает учителем в младших классах больше 35 лет.
• © фото из личного архива

Десять лет назад в её школе провели неожиданный для всех эксперимент. Одна цыганская семья зарегистрировала в первый класс более десяти своих детей. Поскольку три класса уже были укомплектованы, администрация решила создать четвёртый.

«Все эти дети были из одной семьи — двоюродные братья и сёстры. Причём они были разных возрастов — от восьми до 12 лет. Видимо, когда набралось много детей, взрослые всё-таки решили отдать их в первый класс. Конечно, классным руководителем поставили меня, хотя я сначала сомневалась и не хотела, — вспоминает Татьяна Ивановна. — Помню, был смешной случай: на одном из уроков ученик спросил у своих братьев и сестёр на цыганском языке, нужно ли было делать дома задание. А я совершенно машинально ответила ему на русском, поскольку знаю оба языка. Он тогда очень удивился, потому что до этого не знал, какой я национальности».

Классы с цыганскими учениками набирали в школе два года подряд. Потом администрация решила, что лучше организовать процесс так, чтобы все учились вместе, несмотря на национальность.

«Ведь дети тянутся друг за другом. Если они видят, что их одноклассники в чём-то преуспевают, им хочется тоже стремиться к новым высотам», — говорит собеседница.

Ученики первого экспериментального класса через шесть лет после начала учёбы стали уходить из школы: их родители решили, что такого образования им достаточно. Прошло более десяти лет — и эти бывшие школьники приводят своих детей в первый класс уже в шесть-семь лет, как и полагается.

«Получается, что мы смогли их немного перевоспитать: теперь они отдают своих детей учиться вовремя. Я вам точно не могу объяснить, почему конкретно в этой цыганской семье относились к образованию не очень серьёзно. Например, у меня в семье все получали высшее образование и просто сидеть без дела — это было немыслимо», — говорит Татьяна Ивановна.

Её отец, Иван Иванович Лебедев, 43 года проработал на Кочубеевском автотранспортном предприятии, брат работает на железной дороге в Ставропольском крае, племянница — в Москве, на научно-производственном предприятии.

• Ученики из класса Татьяны Лебедевой танцуют народные танцы.
• © фото из личного архива

«Поскольку я коренная жительница села, то здесь все давно знают, что я цыганка. И никаких проблем с этим у местных не возникало. Но, конечно, когда происходят какие-то преступления, которые совершают цыгане или на них падает подозрение, в инфополе начинается настоящая цыганофобия. Я на это всегда говорю таким людям: «Вокруг вас находятся люди, про которых вы даже не знаете, что они цыгане, потому что они разговаривают без акцента, работают так же, как и все. А видно только вот этих — хулиганов и преступников. Плохое всегда замечают больше, чем хорошее», — говорит Татьяна Ивановна.

«Тебя воспринимают как профессионала»

«Для моих родителей первостепенным было моё образование. Для них это было более важным и значимым, чем замужество. И естественно, когда к нам приезжали, чтобы меня сватать, отец отказывал. Он прекрасно понимал, что если я попаду в цыганскую семью, то моя учёба накроется медным тазом», — говорит москвичка Екатерина Сомова, вице-президент Ассоциации цифровой трансформации.

После школы Екатерина поступила в Юридическую академию при президенте РФ. Девушка хотела получить юридическое образование, чтобы работать в правоохранительных органах.

«Во время учёбы я попыталась пройти стажировку в МВД. Документы у меня приняли, но потом в неофициальном разговоре сказали: «Мы точно откажем, потому что ты цыганка». Я это очень хорошо запомнила, потому что очень надеялась туда попасть, а мне нельзя из-за национальности, — вспоминает собеседница. — Ещё как минимум две мои знакомые тоже столкнулись с этим. Они получили профильное образование, но на работу в органы их не взяли. В итоге одна из них выучилась на врача и стала очень хорошим специалистом».

• Екатерина Сомова.
• © фото из личного архива

Сама Екатерина переключалась на другую интересную ей специальность — математику. В 2003 году она окончила вуз и получила диплом в области прикладной математики и математических методов в экономике.

Сейчас в рабочие задачи Екатерины входят анализ промышленного сектора, анализ сквозных бизнес-процессов, структуры и IT-архитектуры предприятий.

«Например, я изучаю сквозные бизнес-процессы и понимаю, на чём завод недозарабатывает деньги, что нужно для того, чтобы он повысил свою доходность и имел минимальные потери прибыли. Также предлагаю конкретные IT-системы, которые необходимо внедрить предприятию, чтобы его работа стала более эффективной. Это если объяснять простыми словами», — говорит Екатерина.

Семью она тоже успела построить: вместе с мужем Екатерина растит двух дочек-погодок.

«Замуж я вышла по меркам моего народа суперпоздно — в 35 лет, а до этого возраста жила с родителями, работала и продолжала учиться. Мой супруг — кавказец, и мне очень подходит его менталитет. Например, у его народа, как и у моего, принято безоговорочное уважение к старшим: подать, принять, накрыть на стол, не спорить, не вступать в какую-то полемику. При этом супруг поддерживает моё стремление к работе, нет такого, что я должна быть дома и заниматься только детьми, как во многих цыганских семьях», — рассказывает она.

• Вместе с мужем Екатерина воспитывает двух дочерей.
• © фото из личного архива

По словам Екатерины, в жизни она редко сталкивается с предвзятым отношением из-за национальности.

«Если ты себя достойно ведёшь в обществе, состоялся как специалист, то люди вокруг воспринимают тебя в первую очередь как классного профессионала, а не цыгана или цыганку. Если ты неадаптирован, социально незащищён, не учишься, не работаешь, то, конечно, будет негатив», — поясняет она.

Но при этом, добавляет Екатерина, она ощущает негативное отношение общества к цыганскому народу в целом. Например, девушка исключила из своего окружения людей, которые не отказались использовать термин «инфоцыгане» по отношению к мошенникам и псевдокоучам в соцсетях.

«Это оскорбительно для моего народа. И второй момент: СМИ и пользователи в соцсетях делают очень большой акцент именно на национальности, когда цыгане совершают какие-то преступления, — рассуждает собеседница. — Но при этом, когда люди моего народа проявляют себя положительно, вы можете никогда и не узнать, что они цыгане. Например, когда я выступала как эксперт по экономической безопасности, если бы слушателям сказали, что перед ними сейчас говорит цыганка, они бы, наверное, со стульев сползли».

Что касается народных обычаев, то Екатерина вместе с родными любит широко праздновать христианские праздники, которые традиционно отмечают цыгане: Пасху, Рождество, крестины детей.

«Ещё, конечно, люблю народную музыку. Она у нас качественная, красивая, душевная. Мне кажется, цыганскую музыку и танцы любят во всём мире», — добавляет собеседница.

«Сейчас мы уже все братья»

32-летний Артур Аступчук переехал в Москву из родной Самары, чтобы получить юридическое образование. Во время учёбы он без проблем прошёл стажировку в районной прокуратуре по милицейскому надзору, но быстро понял, что служба в правоохранительных органах его не привлекает. Сейчас он работает юристом и правозащитником и помогает в том числе семьям военнослужащих в зоне СВО, которые столкнулись с проблемами.

«Честно скажу: я лично не сталкивался с цыганофобией. Отношения с окружающими у меня всегда складываются хорошо. В школе тоже не было никакой травли: учителя меня ставили в пример одноклассникам», — рассказывает Артур.

Себя он называет «обрусевшим цыганом» и признаётся, что мало знаком с народными традициями и ведёт образ жизни современного, светского человека.

«Правда, я люблю цыганскую музыку, но танцевать не умею. Почему-то считается, что все цыгане рождаются с этим навыком», — улыбается собеседник.

Устоявшиеся стереотипы разбивает и 29-летний житель Пскова Айвар Матулевич, который сейчас служит добровольцем в зоне СВО. Армейский контракт он подписал в сентябре 2022 года сразу после того, как его старший брат Радмир получил мобилизационную повестку на заводе, где он работал. Сам Айвар преподавал детям бокс в школе единоборств. По его словам, он даже не сомневался, стоит ли идти на фронт. Братья уже служили срочную службу вместе — в железнодорожных войсках.

• Айвар (слева) и Радмир Матулевич награждены медалями за отвагу.
• © фото из личного архива

«В семье все это восприняли как должное. Потому что нас воспитывали так: мы должны всегда защищать друг друга, любить друг друга. Если пришлось идти на войну, значит, на войну», — говорит Айвар. 

Первые восемь месяцев братья служили в штурмовой группе, а затем стали артиллеристами и теперь служат в одном расчёте на 120-мм миномёте. Айвар, получивший позывной Мора, — наводчик, а Радмир (Мага) — заряжающий.

По словам собеседника, в первое время сослуживцы удивлялись.

«Очень многие считают, что цыгане не служат в ВС. И вот наши сослуживцы удивлялись: откуда в армии взялись цыгане? — смеётся Айвар. — Но, слава богу, мы с братом просто разбиваем эти представления. Сейчас мы уже в подразделении все братья. Без разницы, кто мы — цыгане, русские, казахи. Мы уже не раз друг другу спасали жизни и доказывали, что можем друг на друга положиться».

Собеседник вспоминает, как через несколько месяцев совместной службы его русские товарищи по оружию заказали себе шевроны с национальным цыганским флагом, чтобы носить на форме и поддержать Мору и Магу.  

В начале осени этого года братья были ранены в бою, когда не давали подразделениям ВСУ захватить мост. Противник вычислил позицию миномётного расчёта и открыл огонь по бойцам из танка.

• Дома Айвара ждут жена и сын.
• © фото из личного архива

«Нам удалось укрыться, мы стали искать новую позицию для миномёта, но тут нас стали атаковать дроны. Один из них очень долго нас искал, и самый молодой парень из нас не выдержал и выбежал [из укрытия]. Дрон ударил ему прямо в грудь, а меня и брата посекло осколками. На лечение нас привезли в псковский госпиталь — это самое прекрасное, что могло со мной произойти после ранения. До этого я приезжал домой только дважды — в отпуск», — говорит Айвар.

Сейчас мужчина отдыхает вместе с семьёй и старается больше времени проводить с маленьким сыном. Когда он уходил на фронт, его первенцу исполнилось три месяца.